Первый день

Нервно втягиваю в себя дым с примесью никотина и выдыхаю в открытое окно. А ты, мой невидимый друг, настырный, оказывается. Все еще горишь желанием узнать, все еще любопытен. Хорошо. Усаживайся поудобнее. Что ты говоришь? Как Билл? Хорошо, он спит в своей комнате. Все нормально.

Это было четыре года назад. Нам с Биллом было по семнадцать лет. Наши взаимоотношения были настолько тупиковыми и неприятными, что я даже сам иногда побаивался. Мои чувства давно не попадали под графу: ненависть. Там было что-то большее. Только потом я понял, что это была любовь. Та, самая первая любовь, которая никогда не забывается. И тут ты прав: я ее не забыл. Именно в тот день мне и ударила эта мысль, когда я лежал на кровати и не хотел просыпаться. Знаешь, мой невидимый друг, бывают такие чувства, когда не хочешь вставать, но и спать не хочется. Да у каждого такое было, но только не у моего брата. Тот уже вовсю скакал по комнате, которая находится у меня через стенку, и не давал мне спокойно полежать.

- Билл, мать твою, утихни, – крикнул я, надеясь, что мой слабоумный брат меня послушается, но не тут-то было. Билл распахнул дверь в мою комнату и со счастливой улыбкой (сразу видно, что так улыбается не дружащий с головой человек) прыгнул ко мне на кровать и начал, своими холодными и длинными пальцами, щекотать мою ступню. Ну, что, братец, ты не знал, что я не боюсь щекотки? Я сильно пнул его, отчего Билл, как тряпичная кукла, слетел с кровати, больно ударяясь копчиком и спиной. Наверное, пол спины свез. А мне-то все равно было, мой невидимый слушатель, мне было пофиг на это. А Билл, с улыбкой на лице, но со слезами в глазах, медленно подошел к моему столу и написал что-то на бумажке. Знаешь, вот ты думаешь: слабоумный, значит, ничего не умеет делать. А вот тут ты не прав. Билл понимал каждое слово, понимал каждый жест, но говорить не мог. Зато он умел писать, читать, рисовать. А еще, он писал стихи. Но об этом узнал я позже. Намного позже. В это время, Билл, понурив голову, медленно вышел из комнаты, прикрыв тихонько дверь. Вот гад, полежать спокойно не дал. Было слышно, что брат спустился на первый этаж и пошел на кухню.
Я быстро вскочил с кровати и побрел в ванную, немного пошатываясь.

Быстро приняв душ и почистив зубы, я спустился на первый этаж и прошел за братом. Странно, матери нигде не было. Увидев Билла, который сидел на стуле с аптечкой в руках, я насторожился. Псих, да причем тупой псих, может и перепутать какие-нибудь таблетки, съесть их и отравиться. Поэтому, я вырвал белый ящичек из ручонок брата и положил на стол. Он, без всяких эмоций, снова потянулся к аптечке, открывая и доставая… ВАТУ И ЗЕЛЕНКУ! Протянув это мне, немного офигевшему от такой ситуации, Билл повернулся ко мне спиной и задрал футболку. Моему взору предстала худенькая спина, обтянутая бледной кожей. Лопатки и позвоночник заметно выпирали, а на боку виднелся еле приметный шрам. Это когда-то давно отец ударил Билла за то, что тот не смог зашнуровать ботинки. Брату тогда было девять лет. Ему сейчас семнадцать, а завязывать шнурки он так и не умеет. До сих пор помню перепуганное личико брата, помню, как он прятался за меня, своим взглядом просил помощи. А что ты думаешь, мой невидимый друг, я помог ему? Нет. Наоборот, ударил по тому же месту, обозвав убогим. Боже, как я себя ненавижу! Ладно, мы отошли от темы.

На спине брата была рана, видимо сильно содрал о деревянный бок кровати. Я быстро достал вату и промокнул ее в зеленке, после чего начал беспощадно прикладывать к рваным краям. Билл шипел от боли, немного елозя на стуле. «Вот так тебе, так и надо» - думал я в те секунды, а сейчас у меня сердце кровью обливается. Знаешь, во мне не осталось ничего святого, ты можешь говорить все, что угодно обо мне и знай: я не обижусь. Ты говоришь правду.

Откинув зеленую вату с коричневыми пятнами на ней, я наклонился к спине брата и подул на рану. «Лишь бы маме не настучал» – оправдывал я свои поступки, хотя на самом деле, они были отнюдь не по этому поводу. Я уже знал, что Билл нравился мне. Не как брат, а как парень. Его добрая, милая и чистая улыбка просто сводила меня с ума, будоражила мое сознание. Больше скажу: она возбуждала меня. Прикинь, мой слушатель, у меня стояк на родного больного брата! Можешь себе это представить? И я не мог, но очень сильно хотел Билла. Он был для меня, как запретный плод для Адама и Евы. Хотелось вкусить его, наплевав на все запреты, но я не мог рушить близнеца, не хотел подрывать его психику. Я такой, что не дай мне в руки – все разрушу, отдайся мне – уничтожу. У меня не было ни одной девушки, которая бы любила мой характер. Хотя, были подружки на одну ночь. Девушки просто, можно и так сказать, дрались за меня, вставали в очереди, радостные рассказывали своим подругам, что я им улыбнулся, подмигнул, да и просто посмотрел в их сторону. Раньше мне это нравилось, чувствовал себя Богом, только сейчас понимаю, что в этом слове делал ошибки. Я самый натуральный лох.

Продолжая дуть брату на ранку, я, сам того не замечая, стал поглаживать его живот одной рукой, а другой нежно вытирать слезки с щек. Тот плавился от моих редких ласк. Редких, спрашиваешь? Ты что, думал, что я вообще сухарь? Ну да, в этом случае, для Билла ласки первые, но для меня нет. Иногда, ночью, я сижу рядом с братом, держа его за холодную руку, переплетаясь пальцами. Сижу и думаю: что я творю? Вот сам того не понимая, я продолжал убивать внутренне и так несчастного брата.

Резко поднявшись с пола и получив взгляд, полный непонимания и какой-то скрытой боли, я быстро начал выходить из комнаты, чувствуя на себе взгляд близнеца. И это так я хотел «что-нибудь придумать»? Убежать от проблемы? Сейчас или никогда – думал я, поворачиваясь к брату и заглядывая в его лицо. Билл часто моргал, чтобы, наверное, перестать плакать, но этого не выходило у него. Слезы невидимыми дорожками спускались по его личику, тоненькие бледные ручки прерывали их ход, растирая по красным щечкам. Только тогда я заметил, каким худым был мой близнец, не то, что я. Его бледная кожа с многочисленными царапинками и шрамами словно обтягивала косточки. Ребрышки выпирали, плечики были острыми, а локтями можно было бы спокойно протыкать. Ну, это я образно сказал. Вот тогда, от этого зрелища и ёкнуло мое сердце. В три шага я настиг сгорбившегося Билла, по спинке которого медленно стекала капелька крови, и подхватил на руки. Брат слабо пискнул, но потом доверчиво ко мне прижался, обвивая ручками меня за шею, тупо улыбаясь.

Я донес брата до его комнаты и аккуратно уложил на кровать. Еле отцепившись от Билла, я отошел от него. Брат обиженно надул губы, но в глазах чертики скакали. Я, улыбнувшись ему, подошел к бельевому шкафу и начал искать майку. Блин, все белые и серые, а нужно было найти черную, чтобы зеленка и кровь не оставили заметных следов. Бросив это дело, я быстро убежал в свою комнату и достав мою любимую черную футболку. «Ладно, отдавать, так отдавать» – думал я, но на самом-то деле, давно хотел подарить ее Биллу, только случая не находилось. Я зашел в комнату Билла и протянул ему футболку. Он, с непониманием посмотрел на меня, часто моргая, а на лице расплывалась улыбка.

- Идиот, – прорычал я, резко натягивая вещь, грубо просовывая ручонки брата в рукава, еще раз замечая про себя, какой он худенький. Билл больше не улыбался, а лишь грустно смотрел на мои действия, не помогая мне. Я расправил длинные края футболки и вышел из комнаты, громко хлопая дверью.

Только тогда я показал Биллу свою самую главную слабость. Сейчас, я готов хоть все 24 часа, 7 дней в неделе показывать ее. Но тогда я не мог, гордость не позволяла, видите ли.

Почему же тогда я так быстро убежал из комнаты брата? Объясню: ко мне в гости пришли мои, тогда, лучшие друзья. Марк, Джон и Стивен. Теперь хочется, чтобы они провалились сквозь Землю! Поприветствовав друзей привычным, даже можно сказать типичным мужским рукопожатием, пропустил их в зал. После очередного дамского сериала, начался боевик. Тут Джон предложил пригласить Билла, чтобы тот, как бы, составил нам компанию. Эта идея мне сразу не понравилась, а положительные отзывы остальных ребят заставили меня пойти на этот поступок. Я крикнул Биллу, чтобы тот быстро подошел. Через несколько минут брат спустился с лестницы, счастливо улыбаясь, но заметив моих друзей, сник. Близнец вжал голову в плечи и аккуратно присел рядом со мной, докасаясь до меня холодными пальчиками. Я отдернул руку, прибавляя звук громче. Билл заинтересованно уставился в экран, теребя край моей футболки одной рукой, а другой все-таки схватился за мою ладонь. Я крепко сжал пальцы брата, что его костяшки хрустнули, а Билл издал тихий болезненный стон, зажмуривая глаза. Одинокая слеза тихо скатилась по щеке, падая на пухлую нижнюю губу близнеца. Я расслабил хватку, поглаживая по ладошке большим пальцем, как бы извиняясь. Брат закусил нижнюю губу, сосредотачиваясь на фильме, а мои друзья не могли глаз оторвать от зрелища: «псих смотрит боевик».

Когда в фильме появилась сцена, где главный герой избивал брюнетку, брат прижался ко мне всем телом, дергая меня за рукав. Сначала я не обращал и внимания, но потом, когда услышал тихие всхлипы, посмотрел на Билла. Тот, сжавшись в комочек, нервно закусывал губу, из которой маленькой струйкой стекала кровь по бледному подбородку. Брат часто моргал, открывал и закрывал рот, на выдохе произнося лишь одно слово: «папа».

- Черт, – выругался я, резко схватил Билла за узкую талию и, просовывая руку под коленями, поднял.

- Э…эм, мы пойдем, пожалуй, – промямлили друзья и быстренько свалили.

Я отнес брата в его комнату и побежал на кухню за успокоительными. Выслушивая истерики близнеца, я, дрожащими руками открывал капли, наливая небольшую дозу в стакан. Прихватив с собой кружку с водой, я быстро поднялся на второй этаж и зашел к Биллу. Тот сидел на полу и дрожал. Я медленно подошел к нему и сел рядом, приобнимая правой рукой и поднося к губам стакан левой. Билл выпил горькое успокоительное и прижался ко мне, рыдая в голос. Сам того не замечая, я начал гладить его длинные волосы, спину, плечи, шепча что-то на ушко. Потом, словно опомнившись, резко оттолкнул уже расслабленное тело брата, бросив напоследок презрительно: «Нытик», выбежал из комнаты.

На мое удивление, в комнате было спокойно. Наверное, Билл уснул или опять что-то писал в тетрадке. А я тупо сидел и досматривал боевик. Но мои мысли были совсем не о фильме, а далеко в прошлом.

Это была последняя капля маминого терпения. Точнее всеобщего терпения. Я и сам не помню, что отцу плохого сделал Билл. Тогда нам с братом было тринадцать лет. Мама что-то сажала в саду, а я сидел в комнате и играл на гитаре. Я слышал, как (как всегда) пьяный отец зашел домой, и, не разуваясь, прошел в комнату Билла. Он что-то ему объяснял, но брат не понимал. Я старался не обращать на это внимание, но внутренне сжался, словно от страха, стараясь уловить хоть малейший намек на опасность. Но как такового я не почувствовал, то продолжил наигрывать тихий перебор и прислушиваться. После того, как я услышал звук, словно на пол уронили мешок с камнями, резко отбрасывая гитару, побежал к брату, запинаясь об широкие штанины. Открыв дверь, я увидел лежащего Билла в луже крови и разъяренного отца, обрушающего удары на тело. Я что-то кричал, старался оттащить отца от брата, но не хватало сил, тогда я схватил горшок с цветком и ударил им по голове Йорга. Его тело слабо дернулось и медленно свалилось на Билла. Быстро добежав до мамы и вызвав скорую, я забился в дальний угол своей комнаты и, закрыв руками лицо, впервые в жизни заревел. Лишь бы Билл выжил, как же он нужен мне.

Да, мой дорогой слушатель, мама развелась с отцом, и правильно сделала. Почти месяц Билл лежал в больнице без сознания. Представь, каково было нам слышать от врачей, что тот, возможно не будет жить? А вот теперь представь, каково мне было. Нет, не больно. Нет, не тревожно. Я, черт возьми, радовался! Пил с друзьями, поднимали с ними тосты за упокой, думали, какого цвета будем гроб заказывать. Да, я еб*ный гад. Я сам себя ненавижу, говорил я тебе об этом?

Хотя, если бы я желал смерти своему брату, то стал бы оттаскивать отца?

Ближе к вечеру я нашел на кухне записку от мамы, что она уехала на работу и будет поздно. Смяв листочек, я принялся разогревать вчерашний ужин. Позвав брата и заметив то, что тот не идет, я выключил плиту и разложил еду. Билл так и не спускался. Позвав его еще раз и не заметив никакой реакции брата на мои слова, я бегом поднялся на второй этаж, переступая через три ступеньки. Тяжело дыша я ввалился в комнату и спросив Билла: будет ли он есть, и ничего не услышав в ответ решил уйти, но на миг поразмыслив: а ведь он ничего, совсем НИЧЕГО не ел, все таки решил как-нибудь уговорить. Я сел рядом с братом, заглядывая в его лицо, попутно заправляя длинные волосы за ушки.

- Билл, ну пойдем, ты же ничего не ел, хватит противничать. Мне мама потом голову отвернет за это. Ну, Билл – уговаривал его я, замечая, что братишка начинает улыбаться. Может я переборщил с успокоительным? Теперь брат был похож на растрепанного котенка, напившегося валерианы. Я усмехнулся и поднялся с кровати, за руки притягивая к себе упрямца.

- Пошли, хватит козявничать – сказал я, ведя за собой уже не сопротивляющегося брата.

Накормив Билла, я уложил его спать, напоив необходимыми таблетками. Теперь я сидел довольный жизнью и ждал маму с работы. Но та так и не пришла. Так я и сидел на этом же самом окне и провожал уже красный диск солнца за горизонт. Так я и остался, так же, как и сейчас, мой слушатель, ОДИН… Никому не нужен. Никому. Только ему. Только Биллу. Моему маленькому Биллу.

Второй день.

Ну вот, выдалась свободная минутка – решил все-таки продолжить свой рассказ. Можешь не волноваться – с Биллом все в порядке. Ну и дал он мне сегодня жару. Весь день капризничал, отказывался есть, постоянно ревел, рвал мои тетради. И что это с малышом? Непонятно. Зато сейчас он спит, словно ангел, который и не бушевал, как ураган, совсем недавно.

Сегодня я еще дописал одну мелодию. Наверное, много заплатят. Ну, это я так, перед тобой похвастать.

А еще, я с сегодняшнего дня не курю. Вот взял волю в кулак и держусь. Пока держусь. Хотя, уже чуть ли не по стенам ползаю. Курить блин хочу.

Ладно, я обещал брату не курить, значит, не буду. Ну, продолжу тогда.

Я проснулся от какого-то толчка. Почувствовав чьи-то волосы на моей груди и обнаженное тело рядом с собой, я сонно улыбнулся и прижал незнакомку поближе к себе. Что-то я и не помнил, когда это успел нажраться и перепихнуться с очередной. А вообще, я ничего не помнил, словно память отшибло. "Откапывая" ее личико от волос, я, закрыв глаза, поцеловал ее в губы, нежно сминая их. Я себя прекрасно знаю, если надрался перед сексом, значит отымел хорошо, поэтому нужно с утра придумывать кучу извинений. Девушка вяло отвечала, находясь в полусонном состоянии. С этим поцелуем, мне почему-то начались врезаться в голову кадры вчерашнего дня: боевик, истерика Билла, ночные слезы и все. Ничего не помню. Стоп! Я открыл глаза и наткнулся на взгляд таких же глаз, только те были немного с удивлением. Глупая улыбка расползлась по его лицу, лицу моего родного брата. Мать вашу, я целовался с братом, ПАРНЕМ!

Я вылупил зенки и ошарашенно начал пятиться. Билл с непониманием лежал на кровати и тянул ко мне худенькие ручонки в надежде на то, что я его снова обниму. Сейчас мне хочется прижимать его хоть целую вечность, прижимать и никогда не отпускать, а тогда я бежал от его объятий, как от пожара. Пожара моих чувств.

Продолжая пятиться назад, я, того не заметив, свалился с кровати, больно ударяясь копчиком об какую-то книгу, которая как назло решила полежать именно в этот момент.
Проорав что-то Биллу, я уже и не помню конкретно своих слов, я побежал в свою комнату. Хорошо, что воскресенье, а то школу бы пропустил.

Я пошел в душ и, запихнув свое тело в ванную, встал под холодные струи воды и начал соображать. Так, я с братом стал? Спал. Обнимал его? Обнимал. Целовал? Да, целовал. Понравилось? О да, еще как. Я провел рукой от груди до возбужденного члена. Фак, у меня ко всему прочему и стояк на больного братца. Все, можно паковать чемоданы и смело отправляться в дурдом. Там меня уже поджидаются, наверное. Я сжал член и через несколько движений рукой туда-сюда кончил, мысленно представляя... Кого? Блядь! Догадаться не трудно.

Закончив со всеми процедурами, я вышел в свою комнату и быстро переоделся. Потом спустился на первый этаж и прошел на кухню. Мама стояла спиной ко мне возле плиты и, весело напевая, что-то мешала в сковороде.

- Доброе утро, Томас. - С той же веселой тональностью произнесла она, ставя мне на стол стакан с апельсиновым соком и тарелку с яичницей. Я до сих пор пытаюсь приготовить ее так же, как и мама, но увы, не получается. Она туда какие-то специи подкладывала, отчего глазунья получалась просто сногшибательно-вкусной. - Билл проснулся?

- А мне откуда знать? - Пробубнил я, отрезая вилкой яичницу, отправляя ее в рот.

- Как откуда? Ты же спал с ним. - С улыбкой произнесла мама, поворачиваясь ко мне лицом. Я от неожиданности подавился и, отбросив вилку, начал кашлять, стараясь, чтобы кусочек наконец проскочил в желудок, но тот упорно не хотел этого делать. Симона резко ударила по спине, отчего еда проскочила, да так проскочила, что у меня пошли слезы.

- Проснулся. - Прохрипел я, заливая в себя апельсиновый сок. Тихонько, будто стараясь никого не разбудить, Билл зашел на кухню и сел рядом со мной, обнимая. Я от неожиданности чуть ли не повторил историю с яичницей, только с апельсиновым соком. Ладно, пусть обнимает, думал я, а сам мысленно благодарил Богов за эту нежность. Брат положил мне голову на плечо и, вздохнув, потерся носиком о мою шею. Мама, обрадовавшись такому ходу действий, быстро поставила на стол тарелку Билла и села рядом, допивая свой чай. Близнец взял вилку и начал ковыряться в тарелке.

- Ты есть-то будешь уже или нет? - Строго спросил я, отчего братец немного подпрыгнул и выронил столовый предмет из рук. - Прости, не хотел тебя напугать. - Пролепетал я, взяв вилку и, отрезав маленький кусочек и положив его на нее, отправил в ротик Билла. Тот, с улыбкой прожевав, посмотрел на меня своими радостными глазенками, отчего я невольно заулыбался в ответ.

- Том. - Отвлекла меня мама.- Я помню, что ты отпрашивался в клуб на сегодня. Ты не пойдешь. Я работаю. - Мама грустно вздохнула, а я разозлился. В тот день меня хотели познакомить с самой красивой девушкой в нашей школе, которая заинтересовалась мной, но все накрылось медным тазиком. Я со злостью посмотрел на поникшего брата и, оттолкнув его от себя, побежал в комнату. В ту минуту я крикнул брату самые страшные слова, которые, наверно, никто не желает слышать: "Обуза. Ненавижу тебя!"

***

Вечер. Мама уже умчалась на работу, которую я проклинал, братец сидел в своей комнате и с самого завтрака не высовывался оттуда, а я сидел на окне и смотрел на улицу. Все такие радостные проходили мимо, один я тут, как незнамо кто.

В дверь постучали и я, спрыгнул с окна, быстро подбежал к ней. Это были мои друзья.

- Э, Том, ты не готов разве? - Спросил Марк, поправляя толстовку.

- Нет. - Вздохнул я. - Мама работает, а я с Биллом остаюсь.

- Жаль. Стейси уже там, звонила нам, спрашивала, куда это красавчик пропал. И что ей ответить? - Спросил Джо, немного со злостью глядя на меня.

- Что хочешь. Мне все равно. Можешь сказать, что мне на нее пофиг. - Когда я говорил эти слова, во мне словно умирало что-то. Конечно, быть самым крутым в школе - это же то, чему стремятся все, но не оставлять мне ради этого Билла одного.

- Офигел. Ты бы хоть подумал.

- Подумал. А хотя... Все равно я его ненавижу.

- Кого? Билла? - спросил Джо, заглядывая за меня. Я обернулся и увидел моего братца на лестнице, который стоял на месте, с непониманием глядя на меня. По его щечкам текли слезы, падая на черную футболку, которую подарил я.

- Да. Ненавижу тебя. - Крикнул ему я, хватая с вешалки толстовку с кепкой и вышел на улицу. - Пошлите в клуб. - Сообщил я друзьям, которые одобрительно хлопнули меня по плечу. Да, тогда я смог променять популярность на жизнь брата.

Отредактировано Nuta_Bouvier (2012-10-02 15:14:09)

Третий  день.

Фух, день какой-то чумной сегодня. У Билла поднялась температура, заболели зубы, весь день ревел и капризил. Боже, неужели он уснул? Даже не верится.

Если я буду рассказывать про день, то тебе станет неинтересно. Правда.

Мы с Биллом весь день провалялись в постели, не в силах отлипнуть друг от друга. Прерывались только для того, чтобы сходить в туалет и поесть. А так, целый божий день мы пролежали, улыбаясь.

Ночью Билл немного плакал во сне, пиная меня, даже кусая, когда я его успокаивал. Наверное, на него давят воспоминания насчет отца. Бедный малыш. Знал бы он, что его ждет впереди.

Четвертый день.

А это круто просыпаться в объятиях любимого и любящего человека. Мне даже вставать не хотелось, но Билл словно зарядил меня своей энергией. Его радостные блестящие глаза словно светились от счастья, а когда я его поцеловал, то вовсе засияли, как солнышко. Улыбка стала еще теплее и милее. Я старался ее отзеркалить и у меня это получалось. Она была искренней.

И все-таки оптимизм Билла взял вверх, поэтому я решил проснуться. Ненавижу понедельники, но из-за того, что мамы нет мне не нужно было идти в школу. И это радовало.

Все утро мы с Биллом смотрели какие-то мультики и ели торт, который купила вчера мама. Я кормил маленького с ложечки и слизывал крем с испачканных губ. Билл хихикал, стараясь испачкать меня в ответ своей ложкой и, когда это ему удавалось, повторял мои действия.

Вот они идеальные дни. Но за все хорошее, как говорится, нужно платить.

***

В четыре вечера пришли мои друзья в том же составе. Мы смотрели какой-то фильм, лениво потягивая пиво и болтая о пустяках. Я полулежал на диване и постоянно гладил Билла то по голове, то по щечкам, то по спине. Конечно, парни смотрели на нас с подозрением, не узнавая меня. Ну да, это раньше я мог раздеть брата и показать его всем, но надо же когда-нибудь становиться человеком.

Я отошел в туалет, поставив банку пива на стол и, оставив братца наедине с ними. Быстро отлив и заметил, что времени уже шесть вечера, а это значило, что должна прийти мама с минуты на минуту, которая недолюбливала моих друзей. Особенно, когда она замечала, что мы пьем.

Я вернулся и допил пиво, сминая банку.

- Мама сейчас приедет. - Сообщил я, обнимая Билла. Тот смотрел на меня во все глазенки, словно хотел что-то сказать.

- Что, малыш? - Спросил я, зная, что тот не ответит. Билл указательным пальчиком ткнул на банку. - Ну да, это пиво. Не волнуйся, я ничего с тобой по-пьяни не сделаю. - Я чмокнул его в носик, а затем и в губы, зная, что за нами наблюдают. Я закрыл глаза и, обняв Билла за плечи, опрокинул его на диван, нависая и углубляя поцелуй. Парни, наблюдавшие за этой картиной, присвистнули и промямлили:
- Ладно. Мы пошли.

Я, не отрываясь от ротика моего брата, что-то промычал им в ответ. Мою голову просто унесло куда-то. Я ничего не чувствовал, вот поверишь ты или нет, но совсем ничего. Я отлипнув от брата, потащил его в комнату. Хочу его. Очень.

***

Я лежал на кровати и приходил в себя. Хоть мою крышу и унесло в дальние страны, но старался сделать так, чтобы малышу не было больно. Судя по тому, как он стонал, это получилось. Я потормошил дремлющего братца и помог ему подняться с кровати. Я слушал, как скрипнула калитка, следовательно, сейчас придет мама. И какую она картину увидит? Два сына, лежащие обнаженные в обнимку. Да вообще шикарно. Я быстро оделся и помог одеть вещи Биллу.

Звон ключей и скрип входной двери подействовали на брата, как красная тряпка на быка, поэтому тот быстро подскочил и, перешагивая через две, а то и три ступеньки, мигом оказался в ее объятии. Я медленно начал спускаться с лестницы, как вдруг мое сердце пронзила адская боль, которая не давала даже вздохнуть. Мои ноги подкосились и я начал падать с лестницы под истеричный вопль брата: "То-о-ом!".

Это был сердечный приступ. Потом экспертиза докажет, что в моей банке было огромное содержание какой-то наркоты, которая забрала у меня брата. Навсегда.

Десятый день.

Эмоции. Я не могу так, они словно выматывают меня. Правильно было сказано в Max Payne: "Прошлое - зияющая рана. Ты пытаешься убежать от него, но чем сильнее бежишь, оно догоняет тебя, прижигая сзади".

В этот день шел снег. Я старался вытереть снежинки с его личика, волос и ресниц. Я не верил, что мой брат больше не откроет глаз. Никогда.

Когда я увидел его то не смог отпустить. Я обнимал его тело, целовал холодные губы, не верил, что он умер, просил, чтобы он перестал меня разыгрывать, но где-то в глубине души понимал, что его больше нет. Понимал, но не верил. Даже сейчас.

А эти суки, что подсыпали наркоты мне в пиво знаете что сказали? Что им Стейси передала, типо приворожить меня захотела. Я сделал вид, что простил их, но на самом деле я их ненавижу.

Зачем показывать им свою ненависть если они и так ее чувствуют?

Я отстранился от всех, провожая брата в последний путь... Боже, как это звучит: последний.

Маленький гроб поднесли к глубокой яме, в которую начинали отпускать. Я подошел к нему и, упав на колени и уткнувшись ему в грудь, разревелся.

- Зачем? Малыш, зачем? - Спрашивал его я, целуя холодное личико. - Я же люблю тебя. Почему ты ушел? Прости меня за все, маленький.

- Том. - Прошептала мама, потрепав меня за плечо. Я слабо кивнул и, поцеловав брата в губы, поднялся. Сначала Билла закрыли, потом опустили вниз. Я взял землю и кинул ее вниз, мысленно прощаясь. Яму начали медленно закапывать. Ты не представляешь, как я хотел туда упасть, но мама крепко держала меня. Ничего не подозревающие могильщики делали свою работу не зная, что закапывают две души одновременно: почти свободную и другую, которая застряла в моем теле. Но я все равно буду помнить тебя, Билли. Помнить и любить.

В тот день мы с мамой на пару сильно напились, то вспоминая наше детство с Биллом, то рыдая друг у друга на плече, то просто молчали. А город скрывался от нас в сумерках, даже не подозревая о том, какое у нас горе.

Отредактировано Nuta_Bouvier (2012-10-02 15:28:13)